«Ребята, хорош врать». Депутат Гурулев — про СВО, нового министра обороны и угрозы для России

Что происходит в Минобороны, как должна закончиться СВО и что будет с оборонно-промышленным комплексом после победы? Редактор «Чита.Ру» Андрей Козлов побеседовал об этом и не только с депутатом Госдумы Андреем Гурулевым.

Ниже приводится отредактированная расшифровка «Редколлегии» от 8 июня.

— Как оцениваете назначение Белоусова (Андрей Белоусов — экономист и бывший вице-премьер. — Прим. ред.) на должность министра обороны?

— Нормально оцениваю. Да и войска это нормально восприняли. Здесь очень просто всё. Во-первых, не просто доверяют, а полностью, на 100 процентов доверяют президенту и за него голосовали. Поэтому это выбор президента, он вполне достойный. Причем я лично не знаю Андрея Рэмовича Белоусова, никогда с ним не сталкивался, но я знаком с людьми, которые с ним работали. И то, что я от них ни одного плохого слова не слышал, это дорогого стоит.

— Многих смущает, что он гражданский чиновник.

— А у нас давно уже министры обороны не военные люди. Но здесь же вопрос стоит навести порядок не в вопросах боевого применения войск, это функция Генерального штаба. А вопрос именно стоит разобраться с теми финансами, бюджет, я напомню, 10,7 триллиона рублей на этот год. В принципе, задача очень простая, чтобы каждая копейка работала на победу.

— Это возможно, чтобы каждая копейка работала на победу?

— Я думаю, возможно при определенном желании, потому что вы сами видите, что проблемы есть, они каждый день высвечиваются, причем довольно-таки явно. Я думаю, что Андрей Рэмович — человек волевой, жесткий, с этим вопросом разберется. Это не может быть по щелчку, одномоментно.

— Безусловно. Но тем не менее количество арестов вызывает некоторое удивление. Это чистка, как некоторые говорят, или это просто плановая работа?

— Я считаю, что это плановая. Как понять «чистка»? Все-таки у нас правовое государство, есть закон, он для всех. Ну и соблюдайте, друзья мои. Но там другое немножко меня злит, потому что сейчас все кричат, что генералы заворовались. Генералы настоящие, они в окопах сидят, им некогда воровать или что-то тырить, им точно не до того совершенно. У них каждый день вопрос боевого применения своих частей, соединений и объединений, а это все те ребята, которые дальше Арбата не сильно выезжали, — Арбатский военный округ, как у нас любят шутить в этом вопросе. И то, что там сегодня происходит, я считаю, это нормальное явление.

— Известное даже для обывателей, которым вообще работа военного ведомства не очень интересна, высказывание Белоусова в Совете Федерации: «Обязуюсь приложить все мои силы, здоровье, если потребуется, жизнь для решения поставленной задачи. И знаете, я руководствовался принципом всегда, вот я хочу его назвать, стараюсь руководствоваться и буду руководствоваться, железобетонный принцип: ошибаться можно — врать нельзя». Оно разошлось в массы и было позитивно, безусловно, воспринято, прежде всего в армии. И это, наверное, то выражение, которое очень многие, да и мы с вами, наверное, хотели бы услышать вообще.

— Давайте уж правду говорить, сколько я у себя даже в Telegram-канале писал, и это вызывало бурные эмоции во всей стране: «Ребята, хорош врать». Это касается, кстати, не только армии, у нас на гражданке, к сожалению, будут не меньше. Но армия — это всё-таки цена человеческой жизни. Ведь смысл очень простой. Если ты начальник и тебе твои подчиненные, я извиняюсь, вешают лапшу на уши, или ты позволяешь себе вешать лапшу на уши, давайте так вопрос поставим, или хочешь слышать только хорошее — ты будешь слушать хорошее, но это будет неправда. А если это неправда, у тебя не будет исходных данных для принятия решения по тем проблемам, которые существуют. А без принятия решения по тем проблемам, которые существуют, ты загонишь в себя в тупик. Вот в чем беда.

— Вы думаете, Белоусов способен изменить эту ситуацию, когда в системе управления достаточно много неточной, мягко скажем, информации?

— Я думаю, что способен. Здесь нужна просто воля, и всё. Начинать надо с себя, и всё, и остальное пойдет.

— Как вы оцениваете ситуацию на фронте? Много про это говорится и про наступление российской группировки в Харьковской области, про усиливающуюся, безусловно, западными странами эскалацию и про поставки западных вооружений ВСУ.

— Идет развитие войны так называемой, я ее больше называю Второй Великой Отечественной или даже Третьей мировой, потому что мы ведь все смотрим только на Украину. Понятно, что наши мужики там сегодня воюют, добывают победу, к сожалению, получают ранения и где-то погибают, никуда ты от этого не денешься. А проблемы-то намного шире, намного серьезнее. Если взять все плоскости войны, она же давно вышла за рамки вооруженного противостояния: информационно-экономическая по большому счету, политическая война и даже спортивная — и такая же тоже существует на данном этапе в спорте.

Я думаю, что это всё звенья одной цепи, в том числе здесь мы смотрим на Украину, а у нас громит Ближний Восток очень серьезно. Начались вопли, что в июне Китай собрался забирать Тайвань. Они провели довольно-таки серьезные учения, и не просто провели, потому что учения — это предтеча чего-то. Сегодня очень бурно события развиваются в Африке. Поэтому война далеко вышла за рамки Европейского континента. Она реально уже на сегодня мировая, и всё больше стран в нее втягиваются.

Точки напряженности, угрозы для нас, они по всему периметру Российской Федерации, начиная с Арктики, где сегодня сильно активизировались в том числе американцы, прекрасно понимая, что им как-то надо постараться, у них главная задача — контролировать Северный морской путь, который они в жизни не контролировали. Они всё контролируют, а здесь они не контролируют. Он вне зоны их действия, поэтому они сегодня накачивают Финляндию базами авиации и всем остальным для того, чтобы можно было воздействовать на Северный морской путь. Я уже молчу про углеводороды. Сегодня Финляндия просто на глазах превращается во вторую Украину.

— Ну там люди другие живут.

— Я вас умоляю, на Украине мы тоже считали, что люди другие живут. Мы всегда себя тешили, что это братские народы. Я еще в 2009 году в Академии ГШ (Генштаба. — Прим. ред.) докладывал, что первое [столкновение] будет с Украиной. И мои начальники, мои преподаватели мне говорили: «Ты сумасшедший. Это братский народ, это априори быть не может». А когда в 14-м я уже под Новый год приехал и посмотрел им в глаза, они стояли и говорили: «Ты был прав».

— Но история украинского национализма, корни ее уходят в начало XX века, и в течение всего XX века это развивалось. Все-таки финны, наверное, это немножко другая история.

— Вы почитайте хорошо Пикуля, у них национализма побольше, чем у украинцев.

— Я думаю, что они не готовы просто так воевать.

— Их никто не будет спрашивать. Вы поймите правильно, что на всё нужно время, чтобы подготовить кого-то к чему-то. Когда Союз развалился, на референдуме все проголосовали за сохранение Советского Союза, а потом три деятеля его радостно разобрали, а остальные просто уже по ходу дела вынуждены были определиться как самостоятельные республики. А по сути, Союз — это та же Россия, просто называлась Союзом.

— Вы говорите о том, чего многие опасаются и о чем многие говорят, о том, что с завершением специальной военной операции не закончатся боевые действия в окрестностях России. Правильно я понимаю?

— А вы как видите вообще завершение специальной военной операции?

— Я никак не вижу. Для меня это самое сложное. Никто не понимает, как должна выглядеть победа.

— Нет, победа-то по-любому должна выглядеть так: это полная капитуляция Украины и реальное очищение от нацизма. Но этим же вопрос не закончится. Коли мы говорим, что идет Третья мировая война, это же так по большому счету. Может быть, сейчас не принято, может быть, там какие-то есть другие классификаторы, я не знаю. Но давайте вспоминать, чем закончилась Вторая мировая война.

В Ялте Рузвельт, Черчилль и Сталин начертили границы будущего мироустройства, в котором мы жили до развала Советского Союза. Вот в чем дело. Это произошло, когда уже наши войска переломили фашистам хребет и вышли к границам уже Европы, то есть вышли за территорию Советского Союза. Успешно была проведена операция «Багратион» по освобождению Белоруссии. Дальше пошло-поехало. И тогда уже англосаксы поняли, что вопрос предрешен и надо как-то вмешиваться в этот вопрос, иначе они останутся не у дел.

Вот в чем была проблема, потому что уже в то время, в 1944 году, во время Ялтинской конференции, мы могли уже без всякой помощи, в одиночку до конца добить не только фашистскую Германию, а просто разобраться со всей Европой по полной программе. Давайте же говорить правду. Но тогда было принято решение открыть второй фронт для того, чтобы нам поменьше кусок отвалился.

Поэтому, чтобы [СВО] закончилась, тоже должны какие-то страны, предельно понятно какие, сесть когда-то за стол. Но для этого должны быть созданы условия. А до этого еще есть проблема. К примеру, это невозможно без решения проблем на Тайване априори. Сколько на это времени надо? Наверное, немало. Это и дальнейшее развитие для нас лично, нашего оборонно-промышленного комплекса, взаимодействия, связи с нашими соседями.

Я очень жду осенний саммит БРИКС (межгосударственное объединение, союз девяти государств: Бразилии, России, Индии, КНР, Южной Африки, ОАЭ, Ирана, Египта и Эфиопии. — Прим. ред.) в Казани. Всё-таки я надеюсь, что наконец-то что-то обрисуются и перспективы, понятные по рубежам и времени, введение альтернативной валюты американскому доллару, что в принципе предопределит дальнейшие не только торговые пути, а вообще полностью цепочки и мировую экономику. Это крайне важный момент, потому что всё это очень сильно взаимосвязано. Когда мы говорим «война», это не что иное, как продолжение политики, не война первична — политика первична, а война — это уже следствие.

— Вы упомянули оборонно-промышленный комплекс, я не буду задавать вопрос о том, как вы оцениваете его работу, понятно, что это машина, которая встала на рельсы и в части производства, наверное, переломила соответствующую военную экономику стран Запада, которые с нами сегодня воюют, и продолжает развиваться. Это для всех очевидно, и это тянет за собой мультипликативным эффектом остальную российскую экономику. Но существует вопрос, который тоже многие задают, я его периодически слышу: а что будет, когда закончатся боевые действия? Что будет с этим раскачанным оборонно-промышленным комплексом, с вашей точки зрения? Он продолжит работать? Что он будет делать?

— Он 100% продолжит работать, потому что конверсия по-ясински (Евгений Ясин был министром экономики России с 1994 по 1997 год. — Прим. ред.), когда мы вместо подводных лодок кастрюли паяли, наверное, там точно не пойдет. Но не забывайте, что это развитие технологическое очень серьезное. И на базе того, что производят, можно производить всё что угодно на данном этапе. Именно высокотехнологические с высокой добавленной стоимостью продукты.

Какая разница, какие самолеты выпускать — гражданские или военные? То есть любой авиазавод моментально перестроится под выпуск необходимой продукции. А мы сегодня сильно нуждаемся в гражданской авиации. Те же композиты, которые мы тратим сегодня на военные самолеты, могут пойти именно в гражданскую продукцию. Это будет уже совершенно другой рывок вперед — в будущее.