Новенькую в классе били кулаками по лицу. Директор считает: буллинга нет — репортаж с родительского собрания

13-летнюю Инну меньше чем через месяц после перехода в Луговскую школу Тюменского района жестоко избила одноклассница. Компания из шести девочек позвала новенькую в туалет — там начали выяснять, зачем она обозвала их в переписке с подругой.

— Соня на меня накинулась. Начала бить кулаками в лицо. Всего было ударов 10. После ее оттащили. Соня продолжила говорить, что я нищебродка, мои родители плохие. Остальные смотрели. Из носа у меня потекла кровь, глазами не очень хорошо видела, — рассказывает Инна.

Когда новенькая пришла в школу, одноклассницы издеваться продолжили, говорит Инна. По словам мамы девочки Марины, учителя конфликт не улаживают, директор утверждает: «Буллинга нет».

К ситуации подключились все профильные ведомства.

— Конфликтная ситуация между двумя обучающимися 8-го класса действительно произошла 23 сентября 2024 года в Луговской СОШ Тюменского района. На сегодняшний день в школе проводится проверка, — говорили в ответе на запрос 72.RU в департаменте образования.

Сейчас во всём разбирается прокуратура, но ситуация только усугубляется. Почему так происходит и что говорят обе стороны конфликта? Рассказывают наши коллеги из 72.RU.

Инна с родителями и младшим братом переехали в село Луговое три года назад. В 8-м классе она перешла в местную школу. Попала в класс, где, помимо нее, 6 девочек и 15 мальчиков. Одна из одноклассниц тоже новенькая — с ней Инна сразу подружились. С Аленой они регулярно общались и ходили друг к другу в гости.

— В первый школьный день всё было хорошо за исключением одного момента. Компания девочек сразу начали нас спрашивать: «Вы курите? Вы пьете?» Мы ответили: «Нет». Девочки цокнули и отвернулись. После этого с нами не разговаривали, — говорит Инна.

Инна не пользуется косметикой и увлекается квадробингом. Она кажется спокойной и вежливой девочкой. Обо всём случившемся рассказывает рассудительно — подмечает детали и пытается анализировать ситуацию. Пять девочек, которые уже учились в классе, другие, говорит Инна. Они носят короткие юбки, колготки в сетку, делают яркий макияж и срывают уроки.

— Они обзывали меня за спиной. Все оскорбления передавала подруга. Она мне сказала, что я изгой в классе. Потому что сейчас все смотрят на достаток родителей, на характер и внешность. По ее словам, я всем этим обделена — поэтому не хотят со мной общаться, — рассказывает девочка.

В переписке с Аленой она назвала компанию одноклассниц «девушками легкого поведения». Инна и ее мама говорят, что она не уточняла, о ком конкретно идет речь. Чтобы влиться в коллектив, Алена передала слова подруги девочкам.

— Приехала в школу. Зашла в раздевалку, повесила куртку. На выходе девочки встали толпой и сказали, что нам нужно поговорить. Мы заходим, они полукругом встают возле меня, сзади — стена. Соня начинает на меня орать с матами и обзывательствами. И выясняет, почему я обозвала их. Сказала девочкам: у вас очень короткая одежда, вы лезете к мальчикам, бухаете, у вас много макияжа на лице для 13 лет. Они сначала все замолчали, а потом говорят: «Если у тебя нет денег на косметику и нормальную одежду, то тогда к нам не лезь». Соня начала наезжать на моих родителей.

Инна утверждает: для того, чтобы успокоить Соню, дернула ее за рукав. После этого девочка начала бить ее кулаками по лицу. Ударила так, что у Инны слетела сережка. В это время остальные школьницы наблюдали за происходящим, только одна пыталась остановить Соню. Из туалета Инна вышла с опухшим лицом, из носа текла кровь.

Инна сразу позвонила маме. Марина вызвала в школу скорую, полицию и приехала туда сама. Вскоре пришли родители других девочек — между ними и Мариной началась словесная перепалка. Каждый начал защищать своих детей. По словам мамы пострадавшей девочки, социальный педагог не попыталась разобраться в причинах конфликта и сказала Инне: «Ты же сама обзывалась». После этого Марина написала на нее заявление в прокуратуру.

В тот день Инна с родителями поехала в больницу, чтобы снять побои. Врачи диагностировали ушибы на лице, гематому век в параорбитальной области глаз.

— Вечером позвонила инспектор ПДН и сказала: «Значит так. Там тоже заявление и тоже справочка. Если не миримся, встаем тоже на учет». У Сони была справка о тупой травме живота, — рассказывает Марина.

В этот же день Соня написала Инне: «Прости меня, я не хотела этого делать. Забери заявление, мы можем испортить жизнь друг другу». Девочка не ответила и заблокировала одноклассницу.

Позже выяснилось, к Соне есть претензии и у родителей других учеников. Они вместе с мамой Инны разослали во все инстанции коллективное обращение с просьбой перевести ученицу на домашнее обучение.

7 октября Инна пришла в школу. Марина говорит: дочка надеялась, что издевательства навсегда закончились. В первый день в классе всё было спокойно. Но это продолжалось недолго.

— Начали проходиться по моим увлечениям. К примеру, пели песенку про квадробинг, называли меня «это». 14 октября Соня взяла мои меховые наушники и начала баловаться с ними. После этого она спрятала их в чужую куртку в раздевалке, — рассказывает Инна.

У Марины есть видео: на кадрах видно, как девочка (лица не разобрать) кладет наушники Инны в карман куртки.

— Директор отрицал, что это Соня. Классный руководитель ее идентифицировала. Я поехала и написала заявление о хищении, — говорит Марина. — Почему мы бьем во все колокола? Потому что это продолжается и школа ничего не делает — вот мой главный вопрос. У них только один ответ: «Переводитесь». Перевелась она, девочки в соседнем кабинете. И что? Это гарантия того, что они ничего ей не сделают?

Школа в поселке Луговом — это старенькое двухэтажное здание. В нем учится порядка 250 человек. Внутри сделан свежий ремонт — яркие стены и новые стенды. 17 октября здесь впервые за два года прошло общешкольное собрание, на котором мы побывали.

Практически все места в кабинете заняты. За партой у доски сидит сотрудник ПДН, прокурор, представитель управления образования и директор. Сначала с отчетом выступают педагоги: рассказывают про успехи школы, мероприятия. Затем очередь психолога с лекцией о буллинге — родители достают телефоны и фотографируют слайды.

Учительница раздает листочки присутствующим — на них можно написать свои вопросы директору. Руководитель сначала отвечает про школьные кружки, нехватку учителей и результаты ЕГЭ. В конце обозначает: вопросы про конфликт 23 сентября озвучивать не будет. Зал мгновенно оживляется.

— Безопасность детей не общешкольная проблема? Я ребенка привожу 2 сентября здорового, веселого, нацеленного на учебу. 23 сентября я забираю свою дочь избитую, в крови, со слезами. Первую ночь мы с мужем караулим ее, потому что весь вечер она говорила, что не хочет жить. Настолько серьезно она восприняла это избиение, — возражает Марина.

Начинается балаган.

— Чего вы боитесь? — вступает в диалог прокурор.

— Буллинга и издевательств, — говорит Марина.

— Что происходит, скажите? 23 сентября прошло, сегодня 17 октября. У вас что-то еще происходит? Образовательная организация несет полную ответственность, моральную, материальную, за ваших детей. Я вас уверяю: по всем фактам сейчас проводится доследственная проверка. Находится на особом контроле. В случае выявленных фактов будет возможно уголовное дело, — громко отвечает прокурор.

В это время в зале не утихают обсуждения — родители пытаются перекричать друг друга.

— А какой контроль проводится за тем, чтобы не было буллинга? Какие меры школа принимает? Никакие!

Прокурор объясняет, что дело на его контроле и он лично проводил беседу в классе, где случился конфликт. Марина говорит, что ситуация с травлей дочери продолжается. Прокурор теряется, зал гудит. Родители встают и тянут руки — многим есть что сказать.

— В отношении кого буллинг продолжается в школе?

— Инны.

— Она врет! Она врет! Нагло врет, — кричит с места женщина, мама одной из учениц, которая участвовала в конфликте.

— Это родители вызывают конфликт. Родители нагнетают обстановку дома, — говорит другая женщина.

— Простите меня, все же учились в 90-е годы? — встает с места мужчина и неуверенно задает вопрос.

— Да, конечно! — кричит зал.

— Ну и вспомните свою школу, какие были проблемы. Меня били! Мне ногу сломали, — быстро проговаривает мужчина и садится.

— Наша школа всегда была хорошей, отличной школой! Примером для других. Я сама училась в этой школе. Мой муж учился в этой школе, наши дети учатся! — встает с места женщина в белой рубашке. Она уже говорила и до этого — вступалась за руководителя, когда речь шла о другом конфликте.

— Так мы все учились. Мы с тобой учились. Такого не было, — обращается к ней женщина, которая уже пять минут тянет руку. Ее не спрашивают.

— Но я хочу сказать о том, что никакого буллинга здесь нет. Это конфликт, как нам уже приводили здесь примеры, который усугубляют родители. Родители! Раздули из мухи слона! Сейчас люди какие-то не как раньше люди. Умели договариваться. Сейчас надо написать заявление, надо снять побои и так далее, — продолжает женщина в рубашке.

Дальше она начинает рассказывать про своего сына — он «серьезный спортсмен» и конфликты, которые поднимает Марина в СМИ, порочат луговскую школу. В это время женщина из управления образования смотрит на выступающую и одобрительно кивает.

— Конкретный вопрос. Какие меры принимает школа? Есть какие-то постановления? Какой-то регламент работы по борьбе с буллингом, с травлей, с конфликтными ситуациями? — снова спрашивает Марина.

— У нас в школе нет ни буллинга, ни травли! — в микрофон говорит директор.

Ей возражает другая женщина. Она рассказывает про сына — мальчик с ОВЗ, у него слуховой аппарат. Одноклассники его обзывали, пришлось перейти в другой класс. Но ситуации внимания не уделяют. Тему закрыли.

Начинается обсуждение про школьные туалеты.

Собрание завершается вопросом: «Есть ли в нашей школе квадроберы?» Его задает всё та же женщина в рубашке.

На собрании сидят две женщины — мамы девочек, которые обижали Инну. Одна из них — в черной футболке и с высокой шишкой — в ходе дискуссии заявила: возможности высказаться публично ей никто не давал. Мы подошли к ним с просьбой озвучить свою позицию. Женщины ответили, что во всём разберутся силовики.

— Не отвечай ей, это же журналист. Задает провокационные вопросы, — вмешивается в разговор мужчина, и все вместе они молча уходят.

Никто из родителей девочек за всё время свое мнение не озвучил. Высказывала его только одна из мам в закрытом чате. Из сообщения понятно: конфликт, по мнению автора, спровоцировала Инна. Девочки спросили, зачем она обзывается, после чего Соня получила удар в живот. Поэтому ответить пришлось ударами.

Директор луговской школы — добродушная женщина в годах. Слово «буллинг», кажется, для нее мало что значит. Во время конфликта с девочками руководитель болела и о ситуации знает только со слов своих сотрудников.

— Там идет война между родителями. Сторона родителей, ребенок которых якобы избил, готова к примирению, другая сторона не хочет. Дети готовы помириться. Родители пострадавшей девочки говорят: в школе небезопасное место. Мне передали так: одна девочка обозвала другую и ударила в живот, а та дала сдачи. Здесь надо примириться родителям. А дети быстрее помирятся, — рассказала 72.RU директор луговской школы.

У социального педагога мнение похожее. Она говорит, что Инна успела проучиться в классе 15 дней. За всё время за помощью не обращалась — конфликт между девочками просто не успели разглядеть. А поэтому и решить.

— Я приехала с экзамена. Поднялась на второй этаж — здесь уже были родители всех детей, которые были участниками конфликта. Я спросила о причинах, коротко выслушала компанию девочек. Когда Инна с мамой поднялись, начался конфликт между родителями. Они стали ругаться между собой. Мама Инны начала обвинять школу, меня и негативно высказываться о моей работе. В этом конфликте не успела разобраться — вызвали все ведомства. Обычно мы сначала стараемся урегулировать конфликт между детьми. Может быть, они помирились, если бы предприняли свои действия как школа. Но сразу вызвали ведомства и пришли родители.

Мне бы хотелось девчонок примирить. Атмосфера в классе тяжелая. Они согласия даже не дают на проведение службы медиации. Такие ссоры редко раздуваются настолько, — рассказала социальный педагог.

Марина говорит, что сейчас выход из ситуации все-таки попытается найти служба медиации. Инна думает о том, чтобы перевестись на домашнее обучение.

Как в школах изменить ситуацию к лучшему и в чем главная проблема? Мы спросили об этом Ольгу Леткову, члена экспертного совета Комитета Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей.

— К сожалению, школы всячески пытаются уйти от вопросов буллинга и никак в эти конфликты не вступают. В силу того что, если в школе какие-то проблемы, это минус для чести мундира школы. Во всяком случае многие школы не реагируют, если дети между собой не просто конфликтуют, а группой унижают или оскорбляют другого ребенка. Проблемы усугубляются. А буллинг сегодня практически везде, во всех классах есть. Многие дети получают травмы, и родители не всегда даже знают об этом.

Как показывает практика, поскольку школа от этой проблемы отнекивается, приходится обращаться в прокуратуру, другие официальные учреждения и таким образом решать этот вопрос. На самом деле это неправильно. Потому что школа должна воспитывать. Если дети в школе ведут себя неправильно, а учитель молчит, значит, что с педагогической точки зрения всё хорошо.

Также это продиктовано тем, что у учителей очень мало прав. Они даже замечания детям не имеют права делать. Сейчас ситуацию пытаются изменить, но учитель боится за свое рабочее место. Он не может сказать ребенку: «Ты плохо себя ведешь, вызываю родителей в школу». Учитель просто молчит, потому что может потерять работу. Здесь надо менять систему. И школу обязать с этим работать, потому что у них есть воспитательная задача. Педагог должен объяснить, что это очень плохо, что это нарушает все человеческие законы. Это нормальная педагогическая деятельность, которой никто не занимается. Нужно просто помочь школе стать более независимой, — рассказала Ольга Леткова.

Ранее свою позицию по ситуации с физическим насилием в тюменской школе высказал детский омбудсмен Андрей Степанов. Он сообщил, что взял эту проблему под свой личный контроль.