«Мы служим Богу, как солдат служит в армии». Кто и как расписывает главный храм Владивостока — фоторепортаж

Спасо-Преображенский храм в центре Владивостока, четвертый по масштабам в России, возводили 13 лет. Строительство постоянно переносилось из-за отсутствия конкретного источника финансирования. Но здание достроили, а осенью 2023 года освятили. Зимой 2024-го здесь прошла первая рождественская служба. Несмотря на то, что строительные работы еще не закончены, храм уже считается кафедральным — главным собором региона.

Внутри собор заставлен строительными лесами, на них художники из разных точек страны расписывают стены сюжетами Евангелия. План росписи такой — в храме не должно остаться белого места, «кроме косынок» (имеются в виду белые косынки прихожанок. — Прим. ред.), рассказывает главный художник. Работами занимается организация «Ковчег».

Зураб Модебадзе — главный художник. Он работает над владивостокским собором уже год. Иконописец родом из Грузии, но сейчас живет и работает в Москве. Про Владивосток рассказывает, что город приятен — горы и темперамент владивостокцев напоминают ему о Тбилиси.

На вопрос о том, как Модебадзе оказался в профессии, он вспоминает историю из юности:

— Еще в коммунистический период, где-то в 80-е, в журнале «Огонек» напечатали росписи Васнецова. А «Огонек» тогда был самым качественным по типографии.

Именно на росписи Васнецова мы и опираемся в этом храме — это стиль модерн, а он практически его родоначальник. Васнецов, Нестеров, все они являются родоначальниками русского церковного модерна. Такого манерного, немножко сказочного и очень близкого именно славянскому пониманию. Так расписывают именно наши русские церкви, так не пишут греки или сербы, про других европейцев и речи нет.

Я увидел вот эти репродукции в журнале, и всё. Понял, что хочу так делать. Потом жизнь сложилась так, что я всё-таки стал расписывать храмы, несмотря на неразбериху девяностых. И вот я здесь.

Работают художники нестандартно — пространство расписывают снизу вверх, хотя обычно это делается наоборот. По словам Зураба, в этом нет догматического смысла. Так удобнее технически и финансово: храм уже открыт для всех желающих, поэтому в первую очередь оформляют самые важные места:

— Храм — это культовое пространство, его нельзя сравнить с другими. Это и учитывается при строительстве. У нас в бригаде есть мужчины и женщины — но, например в алтарь, за пределы иконостаса, после освящения нельзя заходить женщинам. Поэтому в первую очередь надо расписать, чтобы все работали спокойно, а потом уже освятить. Туда и не всем мужчинам можно зайти — нужно благословение от настоятеля, владыки.

Тем более будет внушительнее, если распишется сначала более видная часть, чем купол, например.

Второй вопрос — финансовый. Все работы оплачивают спонсоры, поэтому расписать весь храм разом нет возможности. Нашлись средства — сначала вот эту часть проработаем. И так потихоньку-потихоньку весь храм распишем.

На уже расписанные стены иконописцы потратили год. Закончить работу планируют еще через три года.

В оформлении художники опираются на санкт-петербургский Спас на Крови. Цвет и обработка сюжетов на стенах, роспись центральной части храма — всё это повторяют во Владивостоке. Отличие приморского храма в том, что его оформляют краской, а не мозаикой.

В день, когда мы пришли в храм, на строительных лесах работал один из иконописцев — Олег Симоненко. Он приехал во Владивосток из Брянска, так далеко добрался впервые. В храме расписал уже четыре сюжета Евангелия. Попал в команду художник благодаря соцсетям:

— Во Владивосток меня пригласили. Я познакомился «ВКонтакте» с иконописицей Анной, она занимается орнаментами. У нас завязался диалог о работе, и она предложила мне приехать — я работаю как раз в стиле модерн, который используется в этом храме.

О краске, с которой работает, иконописец рассказывает со знанием дела и особой любовью:

— Каждый материал диктует художнику технику, в которой ему удобнее исполнить роспись. В росписи этого храма используется силикатная краска, под нее подготовлено специальное штукатурное покрытие. Такая краска любит чистоту и прозрачность слоев.

Здесь всё время используешь белизну стены, следишь за тем, чтобы краска где-то чуть-чуть просвечивала белый тон. Где-то его заглушаешь, а где-то, наоборот, позволяешь стене светиться. Это свечение сквозь тонкий слой краски дает особый эффект. Краска как бы звучит, горит, она смотрится насыщеннее.

На роспись одного сюжета у художника уходит около семи дней.

— Вот этот сюжет — Рождество Пресвятой Богородицы — я уже пишу где-то неделю с небольшим. Планирую и очень хочу закончить сегодня. Чем дольше пишется сюжет, тем он сложнее исполняется.

Это психологический момент. С началом росписи художник тратит ресурс, который дан ему на время исполнения работы. Со временем он начинает его терять и остывать, а энергичность и бодрость важно сохранить, это ведь отражается на работе. И хочется всегда исполнять на одном дыхании, — делится Симоненко.

Важна ли вера, если ты пишешь иконы? Этот вопрос Зураб Модебадзе называет краеугольным камнем: ему постоянно его задают. Ответ весьма однозначный:

— Если человек не верит, он не может писать. Я за всю свою жизнь не видел никого, кто был бы неверующий и писал иконы. Все, кто имел желание, будучи неверующим и отвергающим Бога, не могли подступиться к этому делу.

Художник и иконописец — это разные вещи абсолютно. Художник мирской ищет музу, он ищет вдохновение, смыслы. Мы ничего не ищем. Мы служим Богу, как солдат служит в армии. У него нет вдохновения. У него есть подъем, отбой и поставленная задача.

Даже если рассматривать какие-то единичные случаи, когда кто-то, будучи неверующим, засунулся в нашу сферу, это рассматривается как Иуда среди двенадцати апостолов. Даже там был Иуда. Подумаешь, у нас какой-то там грамотей выискался, который не верит и что-то там малюет.

Надо верить в то, что ты делаешь. Мы этому посвятили жизнь, всё, больше ничем другим заниматься не будем. Это уже смысл нашей жизни.