«Понадобилось 15 лет, чтобы осознать, что меня изнасиловали»: женщина — о том, что молчание не всегда — «да»

Да, бывает так, что ты не осознаешь насилие над собой. И это касается всех, не только девушек. Но обычно всем плевать. Для меня как для жертвы изнасилования самое омерзительное — это деление на градации. Якобы, если тебя не принуждали к сексу родственники, не поймали где-то за углом или не напали, угрожая оружием, то это как бы не считается. То маленькое чужое пятно грязи на твоей одежде все воспринимают как «ничего страшного», а оно тем временем не отстирывается, хоть и по чуть-чуть выцветает с годами.

Меня вот не удерживали силой, не пытали и не приставляли нож к горлу. Но это точно было изнасилование, и мне понадобилось 15 лет, чтобы признаться в этом самой себе. Осталось не дать подсознанию спустить это на тормозах.

Мне было 16 лет, и я встречалась с парнем из своей компании. Он был старше на полтора года и считался самым привлекательным на весь район. Его харизма вообще всех покоряла, а еще он играл на гитаре. Это были великолепные 2007–2008 годы, когда запретов, казалось, не было ни для кого. Откровенная музыка, новые образы, алкоголь и сигареты, мы росли на американских фильмах про подростков, которые прославляли секс.

А еще на порно, потому что оно в принципе стало доступно. Во Владивостоке тогда процветал проект у интернет-провайдера «Октопус.Нет» (ООО «Альянс Телеком». — Прим. ред.), где все общались без остановки, такой огромный чат. И файлообменник под названием «Шара». Его вроде запретили лет 7 назад. Именно там мы скачивали фильмы для взрослых. Конечно, в порно весь процесс соития выглядит не так, как в жизни. Но это было наше сексуальное просвещение, другого не давали.

Поэтому, когда на очередной вечеринке мы остались с моим парнем наедине, я не сопротивлялась прикосновениям, поцелуям и даже не стала убирать его руку из моих штанов, хотя мне было неприятно. Потому что не знала, что можно отказать. За стенкой компания из 10 человек о чем-то спорила и сильно смеялась, кто-то пел песню, а я лежала на огромной двуспальной кровати и делала вид, что мне хочется того же, что и тогдашнему партнеру. Я помню, как мысленно кричала подругам: «Зайдите в комнату, мне нужна помощь».

Почему я не сопротивлялась? А так можно было? Я даже и подумать не могла, что люди так делают, ведь в отношениях секс (для меня тогда) казался основой. Но в целом лежать и целоваться было прикольно. Страшно стало, когда он расстегнул свои штаны.

Сейчас мне кажется, что это длилось минут пять, не больше, но тогда была вечность. Как только он вытащил свой половой орган, в нос ударил сладковатый запах, смешанный с болотными нотками. Я до сих пор не подпускаю к себе мужа, если он только что не принял душ. Я не знала, что делать, я просто ребенок, который пытался попробовать взрослую жизнь.

Помню, что тихонько сказала: «Не хочу секса». А он, пообещав, что в меня «не войдет», положил член на губы, а после протолкнул в рот. Я не знаю, как это получилось, но сопротивляться я не могла по разным причинам.

Первая — одобрение общества. Я встречалась с красивым и популярным парнем и не могла его потерять. Вторая — страх, что, если не соглашусь, со мной что-то сделают. Третья — я просто не знала, что сопротивляться напору нужно даже в отношениях. Всё учило меня не перечить мужчине: мама, которая вечно крутилась вокруг папы юлой, бабушка, носившая деда на руках до его смерти, при этом постоянно плача по ночам, что она устала. Фильмы, где мужчина — герой и спасает девушку, которая без него не может добиться чего-то в жизни. А я была просто котенок, который повторял базовые вещи за взрослой кошкой.

В подобии секса мы провели 5 минут, он кончил мне в рот, и я проглотила. А потом проглотила этот факт насилия на 15 лет.

Отмечу, что мы встречались с ним еще месяц, за который я дважды не смогла избежать повторения ситуации. Рассталась с ним я, скинув всё на злых родителей и экзамены.

Мне понадобилось 15 лет, чтобы осознать, что меня изнасиловали. И помощь доктора. Теперь моя жизнь завязана на чем угодно, но интима я не жду.

В сексе я очень скудная, не люблю сам процесс, удовольствия не получаю, всегда думаю только о том, чтобы это закончить быстрее. Всё, что касается оральных ласк, для меня табу, это как для многих вареная луковица или маринованный чеснок. Но проблема именно в том, что я не воспринимала это как насилие, ведь я же вроде была не против.

После слов доктора всего три года назад о том, что «секс — это обоюдная история и люди вместе этот процесс затевают», я расплакалась как никогда. Плакала взахлеб оставшиеся 30 минут сеанса, просто не понимая, почему той маленькой мне не сказали эту простую строчку тогда.

Все 15 лет с того момента я прятала свою женственность, чтобы никто не позарился, не знакомилась с мужчинами, старалась работать только на женщин. Это сильно усложняло жизнь, отдалило меня от родителей и братьев, меня на полном серьезе называли чудиком. Люди меня не понимали, говорили, что всё мелочи и такое было с каждым.

Знаете, что для многих минет не считается сексом? Я была ошарашена этим откровением. Кто-то говорил, что мой случай не считается, ведь я «дала сама». Кто-то списывал на пьянки подростков. Хотелось трясти каждого за шкирку и орать: «Люди, очнитесь, это не так!»

Чудо, что у меня вообще муж появился. Это был первый партнер (не знакомый или товарищ), которому я рассказала свою историю. Он долго на меня смотрел, потом обнял и сказал: «Мне жаль ту маленькую девочку, жаль, что ей пришлось это пережить».

Спустя два года терапии, я решилась на встречу с тем самым королем вечеринок. Всё удалось, и мы поговорили о прошлом. Представляете, он даже не догадывался, что было что-то не так. Для него это было романтично, ведь девушки в порно от такого в восторге. И да, ему тоже никто не говорил, как себя надо вести с партнером. Он поделился со мной своими воспоминаниями, попытался извиниться. Оказалось, что у него растет дочь. Я надеюсь, из моей истории он многое почерпнул и не будет стесняться обсуждать нужные темы.

И вот уже столько сделано, пройдено… а я всё еще возвращаюсь к той маленькой девочке, пытаясь уже со стороны взрослого человека ее успокоить. Но то самое пятнышко еще не вымылось и вряд ли полностью исчезнет из моей жизни.

Сейчас я продолжаю с этим жить, для меня это не было чем-то постыдным, напротив. Я хотела как можно больше людей посвятить в то, что именно переживает любой человек, особенно ребенок, в момент, когда над ним совершают акт насилия.

Я бы хотела, чтобы жертвы говорили об этом не только среди своих. Только так можно донести до окружающих ценность границ. Если бы сексуальное просвещение процветало, то и моей ситуации бы не произошло. Насилие не может быть маленьким или легким. Каждая ситуация накладывает огромный отпечаток на жизнь человека.